Госпиталь на линии фронта. В пять утра – построение, а дальше начинается долгий рабочий день за операционным столом, подчас без обеда и отдыха. Иногда это длится до следующего утра.
Ангелина Кащеева за годы спецоперации стала уже почти легендой (вопреки своей природной скромности). Она вместе с мужем Юрием смогла организовать и сплотить местных волонтёров, сама не раз отправлялась с гумконвоем, который доставлял нашим бойцам такие необходимые в боях и быту вещи и такие добрые, тёплые письма от губахинцев. Но сегодня она в новой роли – операционная медсестра в военном госпитале с позывным Герда.
Признаюсь, уговорить Ангелину встретиться для очередного интервью стоило труда. «Да мне даже неудобно, что ко мне такое внимание», – ответила она на предложение о встрече. Согласилась только после фразы: «А это не про вас, а про всех тех, кто там и здесь помогает нашим».
Итак, Ангелина вновь в редакции. Начинаем разговор. Конечно, первым делом спрашиваю, как так вышло, что она оставила волонтёров и отправилась в Луганск.
– Вообще, я давно мечтала об этом. Какое-то время была в составе добровольческого батальона таких же как я волонтёров из разных городов. Мы помогали в госпитале, делали любую работу, которой там хватает, и лишние руки очень нужны. Но это лишь на время отпуска. 45 дней пролетели незаметно, и тогда решила твёрдо, что вернусь уже официально.
Выяснилось, что это не так просто. Чтобы быть медсестрой в военном госпитале нужно «отношение» – документ, который подтверждает, что человек, его предъявивший относится к такой-то военной части. Ну, какое у меня отношение?!
– Предполагаю, что документ всё же каким-то образом нашёлся, если вы там?
– Помог случай. Как говорят, мир не без добрых людей. Довелось познакомиться с нашими земляками-губахинцами из медроты. Мы с ними долго общались, в конце концов не выдержала, говорю: «Мальчишки, хоть бы отношение написали». Они в ответ: «Легко!». Дали номер телефона, Телеграм. Я отправила все необходимые документы, и они мне написали отношение: «Военно-полевая академия, 442 госпиталь».
Написала заявку. Долго ждала ответа. Наконец, всё сложилось. Сначала мы поехали в Петербург, оттуда должны были отправляться в Северо-Донецк, но в последний момент почему-то поменяли направление, и оказались в Луганске.
– Ангелина, простите: невольно вспоминаются кадры из военных фильмов, когда госпиталь, горит тусклая лампа и бессонные ночи медсестёр. Госпиталь времён СВО сильно отличается?
– На самом деле, я оказалась в одном из лучших госпиталей. Несмотря на близость боевых действий здесь трудятся очень хорошие врачи самых разных специальностей. У нас делают операции любой сложности и, важно, что за всё время моего пребывания почти не было двухсотых – всех удаётся спасти.
Есть ещё одна особенность: безусловно, работа тяжёлая, грандиозное психическое напряжение. Сказывается постоянная близость происходящего и постоянный поток раненых. Видела людей, которые срывались, говоря: «Всё. Доработаю по контракту и больше сюда ни ногой!». И вот, приходит время, человек уезжает домой, потом, через пару недель или месяцев возвращается. Все возвращаются, потому что иначе уже не могут.
– Вы говорите про постоянное напряжение, про раненых… Не возникали минуты слабости? Удаётся скинуть груз?
– Для слабости времени нет. А разгрузка? Ну конечно, нужна. Когда выдаётся минутка посвободнее, ухожу, бывает, подальше от операционной. Просто прореветься. Иногда встречаемся с Олесей Гимадиевой (позывной – Алиса), с ней обнимемся, наплачемся вдоволь. Иногда видимся с Серёжей Байсякиным, Валерой Зворыгиным. Родные души. Общаемся. От них узнаю, в чём наши ребята нуждаются.
А вообще, я ведь психолог, и это во мне уже так глубоко сидит, что заканчивается день, ухожу и начинаю для себя анализировать – себе самой разбор полётов устраиваю.
– Так самокритично?
– Сначала особенно, было очень трудно. В операционной мне порой сноровки не хватало. Помню, хирург сердится, говорит: «Я только подумал, а ты уже должна мне подать нужный инструмент». А я терялась. Потом как-то была сложная операция. Боялась очень, но сказала себе: «Если он меня похвалит, значит, всё будет хорошо». Спасибо девочкам-медсёстрам, кто там давно трудится. Они сказали, что подстрахуют. И действительно, только поймут, что мне сложно, сразу незаметно выправят ситуацию. Всё закончилось, и вот слышу: «Ангелина – молодец. Спасибо тебе».
И с ранеными мне моя профессия помогает. Очень важно слова нужные подобрать, поддержать, иногда, может, просто подмигнуть, а у человека сразу настроение улучшается.
Конечно, тут и волонтёрская помощь роль играет. Привозят гуманитарку. Стоят эти ящики со сгущёнкой, и никто не подходит. Скажешь: «Ребята, налетай!». Они: «А что, можно?». И сразу оживление.
– Ангелина, вы напомнили про гуманитарку, а у меня встречный вопрос: как губахинские волонтёры без своего лидера?
– Работа продолжается. В строю – швейбат, наши мастерицы продолжают плести маскировочные сети. Кстати, бойцы особенно радуются, когда им передают эти подарки, да ещё и со вшитым 90-м псалмом. Стало тяжелее собирать продукты: основным местом сбора был ДЮЦ, но сейчас там не собирают – как я могу свои заботы на плечи других перекладывать?! Пока выручает в этом плане Соликамск – оттуда фуры с подарками бойцам отправляются регулярно. Правда при встрече глава округа Николай Владимирович Лазейкин пообещал помочь нашим волонтёрам, найти отдельное помещение для сборов.
Конечно, очень скучаю по всем ставшим уже родными людям. Пока у меня есть одна возможность: заканчивается день, тогда можно зайти в Телеграм, сообщить информацию по переводам написать всем пару слов. Вообще, вы ж понимаете, что снова не смогу удержаться от восхищения всеми помощниками. Поверьте, это люди, которые каждый день совершают невидимый подвиг. Каждому из них готова поклониться в ноги.
– Я понимаю, волонтёры, хоть и стали одной семьёй, но всё-таки это другое, а как муж? Он смирился с вашим выбором?
– Юра сам рвётся участвовать в СВО, но я его останавливаю, говорю, что кому-то надо координировать работу. Ему трудновато, не привык к организаторской деятельности, но терпит. С ним тоже общаюсь урывками, бывает, пожертвую сном или душем, чтобы подольше по телефону поговорить.
Ничего. Надеюсь, верю, что всё закончится победой. Тогда наговоримся.
– И, конечно, не могу не спросить о настроениях вообще. Понимаю, что там и здесь теперь разные миры. Есть много губахинцев, кто так же заключил контракт или ушёл добровольцем…
– Там все меняются. Знаете, бывает, что человек заключил контракт из чисто практических соображений – там ведь выплаты хорошие. А попадают сюда – и нет уже никакой корысти, никакого гонора, ничего наносного, каждый жизнь готов отдать за Родину (здесь это не считается высокими словами). И все они здесь – просто братишки.
Ещё напомню, что не так давно моей собеседнице вручили медаль «За верность долгу», о чём она сразу же написала в соцсети, что это – награда всем помощникам, без которых ничего бы не вышло.
Вообще, кажется, можно было бы не говорить здесь так много об Ангелине, поскольку обо всём скажет её позывной. Герда – символ самоотверженности и верности, а этого Ангелине Кащеевой не занимать.
Автор: Людмила Лебедева
Фото: из архива Ангелины Кащеевой